Сирийское арабское информационное агентство САНА Сирийское арабское информационное агентство САНА
Related Articles
Дамаск – САНА
31-05-2018
Президент Башшар Аль-Асад подтвердил, что с каждым успехом Сирийской Арабской армии в борьбе с терроризмом и с каждым продвижением в мирном процессе враги Сирии – возглавляемые США ее противники на Западе и марионеточные режимы в Европе и регионе – стараются отодвинуть победу путем увеличения поддержки терроризма и вербовки новых террористов, переправляя их в Сирию или препятствуя мирному процессу.
Президент Аль-Асад в интервью телеканалу RT заявил, что после освобождения Алеппо, Дейр-эз-Зора, а перед этим Хомса и Дамаска в колоде США остается все меньше карт. Их главным козырем была «Джебхат Ан-Нусра», пока не выяснилось, что это та же «Аль-Каида». Они начали поиск другого козыря и нашли так называемые «Сирийские демократические силы» (СДС). Перед ними стоят два выбора: первый – это переговоры: второй, если переговоры не удадутся, то в районах, которые они контролируют при присутствии США или без них, будет неизбежно применена сила.
Президент подчеркнул, что американцы должны покинуть и, так или иначе, они покинут Сирию. Они вторглись в Ирак незаконно, и все знают, что из этого вышло. Они должны сделать выводы. Ирак – это не исключение и Сирия тоже – не исключение. Народы региона больше не потерпят иностранного вмешательства.
Далее приводится полный текст интервью президента Аль-Асада:
Вопрос 1: Господин президент, большое спасибо за приглашение и за возможность с Вами побеседовать. Я уже который год езжу в командировки в Сирии, бываю в разных частях страны, веду отсюда репортажи, и для меня большая честь наконец-то встретиться с Вами. Но я понимаю, что времени у нас не так много, и сразу задам свой первый вопрос. Ваши недавние победы в Гуте и Ярмуке коренным образом изменили ситуацию в Сирии. По Вашим оценкам, насколько близко завершение войны?
Президент Аль-Асад: Во-первых, я очень рад приветствовать Вас в Сирии! Каждое успешное наступление, каждая победа, каждый освобожденный район приближают нас к завершению конфликта. Я всегда говорил, что, если бы не вмешательство извне, нам потребовалось бы на это не больше года. В то же время, в ответ на успехи сирийской армии, развитие политического процесса и общее улучшение ситуации, движение в сторону стабильности – наши противники (главным образом, Запад во главе с США и их марионетками в Европе и в нашем регионе, и его наемники в Сирии) стараются отодвинуть от нас победу. Они делают это, либо поддерживая террористические группировки и помогая новым террористам проникать в Сирию, либо чиня препятствия политическому процессу. Наша задача — сокращать это расстояние, действуя быстрее, чем действуют они, и я думаю, что в этом мы преуспеваем, но точные сроки назвать трудно. Однако мы к этому приближаемся, это очевидно.
Вопрос 2: Ваши недавние военные победы, прямо скажем, впечатляют. Примечательно, насколько быстро пали рубежи обороны, которые антиправительственные силы удерживали годами. Вы планируете вернуть контроль над всей территорией Сирии силовым путем? Речь идет об Идлебе, о границе с Израилем и о районах, подконтрольных СДС.
Президент Аль-Асад: Хуже войны ничего нет. Думаю, с этим согласится любой сириец. Но иногда другого варианта не остается, особенно когда приходится иметь дело с такими противниками, как «Аль-Каида», ДАИШ, «Джебхат Ан-Нусра» и другими группировками со схожей идеологией. В большинстве своем они, по сути, придерживаются одной и той же идеологии — и «Джейш Аль-Ислам», и «Ахрар Аш-Шам», и другие. Они не готовы к диалогу, у них нет политического плана, только этот жуткий идеологический план — сделать так, чтобы везде было, как на территориях, подконтрольных «Аль-Каиде». Действовать с такими группировками можно только силой. При этом в других районах мы успешно проводим работу по примирению — особенно когда местное население оказывает на боевиков давление, вынуждая их покинуть эти районы. Примирение — это самый лучший вариант, и такого плана мы придерживаемся. Но, когда он не действует, остается только прибегнуть к силе.
Вопрос 3: Что касается примирения, целесообразно ли выдворять успевших повоевать джихадистов в Идлеб, оставляя им стрелковое оружие? Сейчас там скопились уже десятки тысяч боевиков, они перегруппировались, выстроили оборону. В конечном итоге, как Вы сами говорите, Вам придется с ними воевать. С другой стороны, может быть, Вы планируете выделить какую-то зону, которую правительство не будет контролировать?
Президент Аль-Асад: Мы всегда заявляли о том, что хотим освободить каждый район страны, так что для нас было бы немыслимо целенаправленно оставлять какую-то часть сирийской территории неподконтрольной правительству. Это естественно. Идлеб был захвачен террористами при поддержке Турции в 2015 году — в основном, «Джебхат Ан-Нусрой», которую поддерживали несколько других группировок. Работу по примирению мы вели и до этого, но начиная с 2015 года (кажется, то был май 2015-го) каждая группа боевиков, решившая оставить какой-то город или селение в процессе примирения, изъявляла желание отправиться в Идлеб. Это красноречиво говорит о том, что идеология у них одна и та же, ведь они выбирали не какой-либо другой район, а именно район, подконтрольный «Джебхат Ан-Нусре». Так что это не мы выдворяли людей в Идлеб, это они предпочитали туда отправиться, потому что они из одного инкубатора. У них царит одна атмосфера, один образ мышления, и так далее.
Если же говорить о военном аспекте вашего вопроса, то террористы и их хозяева планировали вынудить Сирийскую армию разделить свои силы, рассредоточив свои отряды по всей стране. Это ослабляет любую армию. Наш план состоял в том, чтобы, напротив, сосредоточить их в одном, двух, трех районах. Лучше, скажем так, воевать на двух, трех или четырех направлениях, чем на десяти или даже на ста с лишним направлениях одновременно. В военном отношении это выгоднее. Выбор сделали они, но с военной точки зрения для нас так даже лучше.
Вопрос 4: С другой стороны, если говорить о схожести мировоззрений, антиправительственные силы в Идлебе — это, в подавляющем большинстве, сунниты. Я сам суннит, и у меня есть дальний родственник, который отправился в Сирию воевать против вас, потому что ему говорили, что вы убиваете суннитов. И так считают многие в Идлебе. Почему так много людей в разных странах, в том числе в Америке и в России – сунниты, мусульмане – считают, что вы преследуете их единоверцев?
Президент Аль-Асад: Потому что, когда все это началось, в мире (главным образом, конечно, на Западе), и внутри Сирии, и в ряде крупных ближневосточных и западных СМИ установка была дана именно такая. Они хотели спровоцировать раскол в нашем обществе, так им было бы легче — представить это как своего рода гражданскую войну между разными этническими или конфессиональными общинами. Но они потерпели неудачу. И сейчас они пытаются придерживаться той же установки, чтобы, по крайней мере, побудить отдельных фанатиков в разных частях света ехать сюда и защищать своих «братьев», потому что они представляют себе это именно так — как межконфессиональный конфликт. И те из-за своей зашоренности, может быть, или невежества, отправляются сюда поддержать своих «братьев». Если я сейчас буду рассуждать, правильно это или неправильно, то ваши зрители могут не знать, что я за человек и насколько можно верить моим словам. Но я скажу так: вы хорошо знаете Сирию, лучше приехать и посмотреть на реальную ситуацию на местах. Если бы в действительности происходил, как говорят, межконфессиональный конфликт, то Сирия сейчас была бы разделена между различными религиозными группами: и тогда в районе под нашим контролем вы увидели бы представителей одной или нескольких групп сирийского общества, а в районе под контролем террористов — представителей уже других групп. Реальность не такова: сейчас и в Дамаске, и в Алеппо, и в Хомсе, и в любом районе, который контролируется сирийскими властями, вы увидите весь спектр сирийского общества без исключений. Реальность противоречит пропаганде. Как могут люди жить бок о бок, если правительство убивает их в соответствии с конфессиональной принадлежностью? Не сходится.
Вопрос 5: Резонно. Что касается переговоров и примирения, попытки начать переговоры и достичь какого-то результата предпринимались в Женеве, в Астане. Какие-то подвижки были, но не слишком большие. Сейчас, прямо скажем, на поле боя вы одерживаете победу, ваши войска продвигаются вперед, антиправительственные силы отступают. Зачем вам вести с ними переговоры сейчас, когда они и так проигрывают?
Президент Аль-Асад: С самого начала мы говорили, что, если будет возможность избежать пролития сирийской крови, мы готовы работать с любой инициативой, даже если за ней стоят плохие намерения. Некоторые инициативы предлагаются из плохих намерений, но мы все равно с ними работали. И та действительность, которую вы сейчас можете наблюдать в различных районах Сирии, результаты, реализованные в виде примирения, — доказывают мои слова. Без такой политики, без стремления избежать кровопролития, вести переговоры, говорить с людьми мы не могли бы достигать примирения.
Это во-первых. Во-вторых, не у всех, кто воевал против правительства, мотивы были одинаковы. У одних идеологические, у других финансовые, третьи вначале совершили ошибки и оказались вынуждены и дальше идти в этом направлении. Так что нужно перед людьми открывать двери и понимать, что люди бывают разные. А важнее всего то, что, судя по всему, большинство людей, выступавших против правительства в различных ныне освобожденных районах, в душе поддерживают правительство, потому что видят разницу между наличием власти правительства и хаосом.
Вопрос 6: К вопросу о переговорах как альтернативе освобождению отдельных районов страны силовым путем. Возьмем в качестве примера Дейр-эз-Зор, который контролируется СДС – союзниками США. Там имели место столкновения между верными вам силами и СДС, и Соединенные Штаты задействовали свою военную мощь, чтобы не дать сирийским правительственным войскам занять эти территории. То же произошло в Ат-Танфе. Как вы планируете решать проблему американского военного присутствия в Сирии?
Президент Аль-Асад: На самом деле, после освобождения нами Алеппо, а позднее Дейр-эз-Зора, а перед этим – Хомса и Дамаска в колоде США остается все меньше карт. Их главным козырем была «Джебхат Ан-Нусра», которых называли «умеренными», пока не выяснилось, что это не умеренные, а та же «Аль-Каида», с которой Соединенные Штаты, по идее, должны бороться. Вышел скандал, и американцы начали подыскивать себе новую карту. Ею и стали СДС, поскольку, как Вы сами сказали, по мере нашего продвижения и нейтрализации террористов в разных районах страны единственной проблемой в Сирии сейчас остаются СДС. Эту проблему мы намерены решать одним из двух способов. Во-первых, мы в настоящее время открыты для переговоров. Ведь большинство сторонников СДС – сирийцы, и мы полагаем, что они тоже любят свою страну и не желают быть марионетками каких-либо иностранных сил, так что исходные позиции у нас с ними общие. Все мы не доверяем американцам, причем уже не первое десятилетие – не из-за войны, а потому что они на каждом шагу лгут, все время говорят одно, а делают другое. Так что один из вариантов – жить сообща как сирийцы с сирийцами. Если же с переговорами ничего не получится, мы продолжим освобождать занятые территории силовым путем. Других вариантов у нас просто нет, безотносительно американского присутствия. Это наша земля, и освобождать ее – наше право и наш долг. А американцы должны уйти, и рано или поздно это случится. Они вторглись в Ирак без каких-либо юридических оснований, и посмотрите, что из этого вышло. Они должны сделать выводы. Ирак – это не исключение, и Сирия тоже – не исключение. Народы нашего региона больше не потерпят иностранного вмешательства.
Вопрос 7: Однако стоит вам взять под контроль один район и нейтрализовать там угрозу, сразу непостижимым образом материализуется другая угроза в другом месте, и это происходит раз за разом. Сейчас израильский министр энергетики грозится, что его страна может «ликвидировать вас и ваше правительство». Как вы воспринимаете такие угрозы? Есть ли у вас такие опасения?
Президент Аль-Асад: Мое поколение и большинство ныне живущих поколений сирийцев с самого рождения постоянно жили под угрозой израильской агрессии. Это ощущение уже сидит у нас в подсознании, а когда десятилетиями живешь в состоянии угрозы, бояться ее – нонсенс. Израильская политика в регионе уже семь десятков лет строится на оккупации и убийствах и покушениях – но они, как правило, делают это без предварительных угроз. Почему же сейчас они прибегают к угрозам? Да потому что они в панике, у них истерика, поскольку они лишаются своих дорогих друзей – ДАИШ и «Ан-Нусры». Вот почему израильтяне в последнее время так истерично себя ведут, и мы понимаем, что с ними происходит.
Вопрос 8: Израиль в настоящее время совершенно произвольно наносит авиаудары в самых разных районах Сирии. Его официальные представители публично, перед телекамерами хвастают, что ваши средства ПВО против них бессильны, и они могут творить с Сирией, что захотят. Это правда? Вы можете что-то сделать, чтобы положить конец израильским авиаударам по Сирии?
Президент Аль-Асад: Вообще первой мишенью наемников в Сирии стали именно объекты ПВО – их они атаковали еще до того, как начались нападения на другие военные базы. В то время это могло показаться странным: зачем нападать на системы ПВО? Ведь они ничего не могут сделать так называемым «мирным демонстрантам» или «умеренным силам», да и против боевиков-экстремистов они тоже не годятся. Они предназначены для другого – для защиты страны с воздуха. Это – еще одно доказательство того, что Израиль изначально был напрямую связан с террористами в Сирии. Те атаковали наши объекты ПВО и вывели из строя значительную их часть. Однако, несмотря на это, наша противовоздушная оборона благодаря помощи России сейчас гораздо прочнее, чем была раньше. И недавние налеты со стороны Израиля, США, Великобритании и Франции это подтвердили. Отвечая на Ваш вопрос, единственный способ это сделать – укреплять нашу противовоздушную оборону, и мы этим занимаемся.
Вопрос 9: Израиль заявляет, что его авиаудары пока что направлены не против вас и вашего правительства, а против ваших союзников – иранцев, – чтобы ослабить позиции Ирана в Сирии. Не секрет, что Иран помог Сирии в этой войне, но сейчас присутствие иранцев в вашей стране ставит под удар и вас самих. Вы не допускаете мысли о том, чтобы попросить Иран вывести своих людей из Сирии?
Президент Аль-Асад: Принципиально важный факт в данном случае заключается в том, что иранских войск на нашей территории нет и никогда не было. Их ведь не спрячешь. Если бы они и были, нам было бы не стыдно об этом сказать. Мы же попросили Россию направить к нам своих военных – и мы могли бы попросить об этом и Иран. Подобное невозможно скрыть. У нас находятся иранские офицеры, которые оказывают содействие сирийской армии, но не иранские войска. А ярче всего израильскую ложь насчет иранского военного присутствия в Сирии характеризует следующий факт. Несколько недель назад [израильские ВВС] нанесли ряд авиаударов по нашей территории – как утверждалось, их целью были иранские военные базы и лагеря. Однако среди пострадавших оказались десятки погибших и раненых сирийцев, но ни одного иранца. Так что все их разговоры об иранских военных в Сирии – ложь. Мы никогда не скрывали, что у нас в войсках находятся иранские офицеры, однако иранских воинских частей у нас нет.
Вопрос 10: Поговорим о вопросах химических атак. Сейчас сообщается о якобы регулярных химатаках в Сирии. Ваше правительство и ваши союзники заявляют, что вы не имеете к этому никакого отношения. Ваши союзники подкрепляют ваши слова, отрицая какую-либо вашу ответственность, и говорят о том, что им неизвестно о том, чтобы вы совершали такие атаки. В чьих же интересах травить газом оппозицию?
Президент Аль-Асад: Большая часть ответа содержится в самом вопросе. В чьих интересах? В наших ли это интересах? Почему и почему нет? Потому что предполагаемая атака произошла после победы сирийских войск в Гуте — не говоря уже о том, что у нас в любом случае нет химических вооружений и мы не стали бы использовать их против собственного народа, поскольку главная битва в Сирии велась за сердца и умы гражданского населения — и мы ее выигрывали. Как же можно использовать химическое оружие против гражданского населения, чьей поддержки ты добиваешься?
Но предположим, что вот ты обладаешь химическим оружием и хочешь его использовать. Когда это делать? По завершении битвы? Или до нее? Или во время нее? То есть получается нелогично. Далее — этот район отличался высокой скученностью армий, группировок и гражданского населения. При использовании таких вооружений в подобном районе неизбежно пострадают все, а этого не было. Если туда отправиться и спросить у мирных жителей, выяснится, что никакой химатаки не было. Даже западные журналисты, которые отправились туда после освобождения Гуты, признавали: «Мы спрашивали людей, и те отвечали, что не видели никакой химической атаки». То есть эта история была придумана как предлог для нападения на Сирию.
Вопрос 11: Возможно, и предлог, но мы не видели доказательств… Были слухи в Twitter, были неоднозначные видеозаписи, предположительно демонстрирующие последствия атаки, — и для США и их союзников этого было достаточно, чтобы выпустить по Сирии крылатые ракеты. А если будет еще одна предполагаемая химатака, что тогда? Могут ли по Сирии быть выпущены новые ракеты?
Президент Аль-Асад: Исключать этого нельзя, потому что, когда Соединенные Штаты ежедневно попирают нормы международного права — в разных областях и по разным причинам, — любая страна мира может стать объектом такой атаки. Каковы правовые основания этого удара? Каковы правовые основания того, что здесь летают их самолеты? Каковы правовые основания действий их так называемой «антитеррористической коалиции», которая в действительности поддерживает террористов? Никаких. Каковы правовые основания ударов в Йемене, в Афганистане, на пакистанской границе и так далее? Таких оснований нет. Пока Соединенные Штаты и их марионетки на Западе не соблюдают норм международного права, нет гарантий того, что это не повторится. Это было и несколько недель назад, и в прошлом году, в апреле 2017-го, и может повториться в любое время. Совершенно верно.
Вопрос 12: В своих ранних заявлениях Трамп обещал в ответ принять крайне жесткие меры. Однако авиаудары, последовавшие за предположительной химатакой, кажется, носили больше символический характер и не отличались такой уж масштабностью. И, что опять же неожиданно, прошло некоторое время, прежде чем был нанесен сам удар. С чего такая задержка? И была ли она как-то связана с Россией?
Президент Аль-Асад: Мы полагаем, тут есть два момента. Во-первых, они рассказали эту историю, они соврали, и общественность во всем мире и на Западе им не поверила, но отступать было некуда. Нужно было что-то предпринять, пусть и не столь масштабное. Во-вторых, это было связано с позицией России. Как вам известно, тогда Россия открыто заявила, что готова уничтожать точки запуска ракет. По нашей информации – доказательств у нас нет, есть только информация, но это достоверная информация – они рассматривали вариант нанесения комплексного удара по всей территории Сирии, и именно поэтому такая угроза заставила Запад принять гораздо более скромные меры.
Вопрос 13: К вопросу об отношении к Вам Соединенных Штатов — президент Трамп назвал Вас, цитирую: «животное Асад». А у Вас есть какое-то обозначение для американского президента?
Президент Аль-Асад: Я таким языком не говорю и подобных выражений использовать не стану. Таким языком изъясняется Трамп, и это позволяет составить о нем представление. Есть известный принцип: «Ты — то, что ты говоришь». Он хотел показать свою сущность — вот и все. Это ничего не изменило, и подобные выражения не могут представлять ни для кого значимости. Прислушиваешься к тем, кому доверяешь, к рассудительным, здравомыслящим людям, которые придерживаются принципов этики и морали. Вот чьи слова могут на что-то повлиять в ту или иную сторону. А мнение таких людей, как Трамп, мне безразлично.
Вопрос 14: Говоря о США, знаете, я тут недавно подметил одну интересную вещь: сейчас в Сирии действуют пять ядерных держав, они напрямую принимают участие в военных операциях на территории страны, посредством военных контингентов или авиаударов, причем не все они на одной стороне. Так насколько сирийской по своему характеру является сейчас эта гражданская война?
Президент Аль-Асад: Термин «гражданская война» по ошибке широко используется с момента начала сирийского конфликта даже нашими друзьями и союзниками, без полного понимания его смысла. «Гражданская война» означала бы, что в Сирии есть разделение на основе этнической или религиозной принадлежности или, скажем, политических мнений и течений, но у нас этого нет. На самом деле, на территории, подконтрольной правительству, а это сейчас бо́льшая часть страны, живут самые разные люди. Поэтому термин «гражданская война» некорректен. На самом деле, с самого начала это были просто наемники, сирийцы и иностранцы, которых нанял Запад, чтобы свергнуть правительство. Такова реальность, суровая, самая что ни на есть настоящая правда. Все остальное – лишь прикрытия для истинных намерений. Если говорить о политических разногласиях, умеренных и мирных демонстрациях – у нас в Сирии нет гражданской войны. Если бы в нашей стране семь лет шла гражданская война, сейчас мы были бы уже разделены. В таком случае не может быть одной единой страны и единого общества. Сейчас из-за американских и турецких марионеток нет единства с географической точки зрения, но если бы шла гражданская война, разделено было бы наше общество. Сходите, сами пообщайтесь с представителями разных слоев сирийского общества, и вы ответите на этот вопрос так же, как это сейчас делаю я.
Вопрос 15: Что касается потенциальной эскалации – итак, на территории Сирии действуют пять ядерных держав, а также другие силы. Но Вы как президент должны знать: как близко мы подошли к конфликту между ядерными державами во время этой гражданской войны, войны в Сирии?
Президент Аль-Асад: На самом деле, мы довольно близко подошли к возможному конфликту напрямую между российскими и американскими силами, но, к счастью, этого удалось избежать, причем не благодаря мудрости американского руководства, а благодаря мудрости российского. Такой конфликт не отвечает ничьим интересам, ни в мире вообще, ни в первую очередь в Сирии. Для стабилизации ситуации в нашей стране нам нужна поддержка России, и в то же время нам нужно избежать глупых действий со стороны американцев.
Вопрос 16: И маленький последний вопрос. Как Вы считаете, чем ближе к концу, тем меньше опасность эскалации конфликта или же наоборот?
Президент Аль-Асад: Что это значит? Чем больше стабильности, тем сильнее обостряется ситуация. Чем успешнее идет примирение в одном районе, тем активнее террористы будут убивать, крушить и пытаться захватить новые территории. Поэтому, если говорить об улаживании конфликта, когда мы начали этот процесс во многих районах, другие присутствующие там силы постарались подорвать его, поскольку у них есть указания из-за рубежа: не идти ни на какое примирение. Разумеется, вместе с деньгами поступают и указания. Так что Вы правы. Но чем сильнее обостряется ситуация, тем решительнее мы настроены решить проблему, потому что другого выбора у нас просто нет. Либо у нас есть страна, либо ее нет.
Журналист: Господин президент, спасибо Вам огромное за это интервью и за то, что приняли нас здесь и уделили нам столько времени. Мы желаем Вам всего наилучшего, желаем сирийскому народу всего наилучшего и скорейшего разрешения этого страшного конфликта. Большое спасибо, господин президент.
Президент Аль-Асад: Спасибо. Спасибо, что снова приехали в Сирию.
*Н.С./Х.М.
